Н. Галковский

      В городе было когда-то три церкви. После революции из двух деревянных построили здание сельскохозяйственного техникума, а одна, каменная, осталась. Замшелая, облупившейся штукатуркой, она одиноко высилась среди новых больших домов немым свидетелем ушедших времен.
      По прежней мерке приход нужно бы считать богатым, так как церквей не было далеко вокруг. Но верующих осталось малоЧпочти одни древние старики да старухи. В церкви чаще отпевали покойников, чем крестили младенцев. Поэтому у батюшки, отца Феоктиста, было много свободного времени. Летом он часто сидел с удочками на берегу реки, даже пробовал ловить рыбу вентерями, но был пойман за этим занятием госинспектором Рыбоохраны.
      Недавно батюшка пристрастился блеснить рыбу зимой.
      Отец Феоктист, человек полнокровный, тучный, имел благообразное лицо, с которого почти не сходила умильная улыбка. Он любил произносить проповеди на высоком патетическом накале, доходившем до дрожания брюшка под рясой. Умильная улыбка его тогда исчезала, голос начинал трагично вибрировать на рыдающих нотах, а водянистые маленькие глазки приобретали истеричное выражение. Старушки-богомолки роняли в платок сладкие слезы, а в церковную кружку Ч дополнительные трешницы.
      Упомянутое брюшко и лень отца Феоктиста препятствовали достижению высоких спортивных успехов. Он не любил долбить лунки, предпочитая пользоваться чужими. После выходного на яме у железнодорожной водокачки лунок оставалось много, и батюшка вскрывал их, пробивая тонкий лед своим железным костылем, которым оборонялся от собак на городских улицах и дворах.
      Эти действия отца Феоктиста особенно возмущали слесаря электростанции Петровича, иногда прибегавшего вечерком на лед и в будни поблеснить судачков. Общественный инспектор Рыбоохраны Ч слесарь Ч был невысок, но выглядел внушительно. Горбатый нос, твердый взгляд из-под седых вразлет бровей Чв лице старого рабочего было что-то суровое и прямое.
      Браконьеры побаивались привязчивого старика. Увидит он, бывало, на базаре в запретное для ловли время браконьера с рыбой, уставит на него в упор свой жесткий взгляд и отчитывает:
      Ч Человек должен украшать свое место в жизни, а вы испакостили кругом и реку всю и озера. Вылавливаете производителей на нерестилищах, молодь отцеживает мелкой ячейкой! Вы же пожираете пуховых цыплят вместе с наседкой! Через таких преобразователей природы в речке скоро останутся одни ракушки да лягушки! Вы не охотники, вы Ч воры и спекулянты народным добром!
      Собирались толпа, народ дружно поддерживал общественного инспектора.
      Ч A-а, попался, судак! Ч кричали из толпы.Ч Под зебры его!
      Ч Ты почем с нас за рыбку дерешь в запрет, а?
      И народ, только что покупавший у сетевика рыбу, по инициативе Петровича охотно задерживал продавца вместе с его товаром, звал Милиционера. Рыбу сдавали в ларек кооперации. Поэтому хищники покрупнее, имевшие моторки и ставившие пятнадцать-двадцать сетей, часто говорили:
      Ч Уж лучше подписать протокол, если только попался, и плыть себе домой безо всякого такого всенародного скандала. А штраф? Об чем разговор! Ну уплатишь сто, ну двести... Так я же за одну Ночь против Черной речки свободно могу взять рыбы на тысячу, а то и поболе....
      Как-то встретил Петрович батюшку на улице, сдержанно поздоровался.
      Ч Что же вы, ваше преподобие, по чужим лункам шарите? Нехорошо это.
      Батюшка заморгал глазками, заулыбался умильно, будто конфетку сосал.
      Ч Грешен, грешен! Каюсь... Трудно мне, знаете, лед долбить, нагибаться. Не обессудьте уж. И луночку какую в даяние временное мне позаимствуйте. Дающего же рука не оскудеет...
      Ч Да и берущего не отсохнет! Ч отрезал слесарь.Ч Вы, отец, моложе и здоровей меня. У вас есть силенка, чтоб долбануть, Мы январские лунки сообща рубим, вы же на готовенькое норовите. Нехорошо.
      Разговор на отца Феоктиста не подействовал, и вскоре после него в одной из лунок слесаря он зацепил очередную добычу. Сердце его радостно забилось, он начал лшить, быстро выбирая жилку. Рыба шла без сопротивления, как иногда идет небольшой оробевший судачок, и скоро батюшка, торжествуя, выбросил на лед. досточку с веревочками и гайкой; На досточке было выжжено: лНе лезь в лунку ближнего своего, паразит долгогрив... Ч остальные буквы на досточке не уместились.
      Но и после этого батюшка продолжал посещать чужие лунки.
      Ч Не я буду Ч сказал Петрович,Ч если не придумаю чего-нибудь! Не может того быть, чтобы потомственный слесарь попа не перехитрил!
      В ближайшее воскресенье Петрович с двумя дружками задержался на льду до вечера. Возле каждой лунки они выдалбливали вторую, мелкую, луночку-ямку, напускали туда воды, а настоящую лунку закрывали, переместив на нее лопатами кучку льда и снега, которая в середине зимы бывает у каждой проруби. Стояли морозы, и к утру мелкие ямки с водой промерзли насквозь; настоящие лунки под кучками промерзали слабо.
      В понедельник утром батюшка ширнул костылем в одну лунку, в другую, в третью... Напрасно! С этого дня отцу Феоктисту пришлось Самому долбить новые проруби стоя на коленях Ч добытый где-то ломик был коротковат. Трудно было выгребать битый лед суповой ложкой, тайно и не без риска похищенной у попадьи Нагибанию мешало брюшко. Батюшка выпрямлялся и отдышливо хватал воздух раскрытым ртом, обратив лицо кверху. Издали он очень напоминал молящегося, который то земно кланялся, то подымал глаза к небу.
      ЧСлесарь научил попа богу молиться Ч смеялись рабочие, глядя из окна водокачки на реку.
      Ч А то он без него не умел...
      Ч Так то были молитвы нетрудовые. А вот сейчас у попа спина в мыле, язык набок. Хвостом бьет перед богом, чтобы ему щуку поймать. Да где там! Частит очень, подать блесну не умеет. А январская щука до блесны не ухватиста. Ее зачалитьЧсноровистость нужна....
      Подошло крещение. Дед Мокей, великий мастер ставить ледяные кресты, устроил иордань на той же широкой яме у водокачки. После молебствия с водосвятием тетя ДашаЧженщина около центнера весом Ч купалась в святой иордани во избавление от грехов и болезней. Сбросив шубу, похожая на расползшуюся опару, она Плюхнулась в прорубь, взвизгнув при этом неподобающим образом. Из купели вода хлынула на лед, так что верующие граждане, пришедшие в валенках, промочили ноги. Потом купалась СтепановнаЧженщина тоже видных очертаний, отмывавшая свои грехи в иордани ежегодно. И, наконец, в купель трижды погрузили, держа за руки, высохшего и посиневшего старика, видимо больного.
      Толпа разошлась, и каждый верующий унес по бутылке с водой, содержащей, помимо небесной благодати, сложные растворы: от омовений грехов и болезней купавшихся. Эти бутылки, заткнутые бумажками и тряпочками, хранятся за иконами ровно год. И целый год пьют лсвятую воду богомольные люди с надеждой на избавление от всех болезней и недомоганий...
      Дед Мокей наставил веток у иордани и тоже ушел.
Крупная щука, при водосвятии стоявшая как раз под прорубью и с интересом поглядывавшая на окунаемый в воду блестящий крест, трижды ее благословивший, при шумном купании отошла в сторону. Теперь она вернулась на прежнее место и снова оцепенело застыла под порогом дна.
      На другой день батюшка по случаю послепраздничного похмелья не вышел на лед. Зато, используя проработанный выходной, пошел на рыбалку Петрович.
      Утро было тихое. Серенькое небо лениво роняло редкие снежинки.
      Еще издали увидел слесарь ледяной крест и вешки. лМестечко подходящее Ч на выходе из ямы. Там пороги. Нужно попробовать... - подумал он и направился к иордани.
      От берега туда уже подошел старичок с ведрами. Поздоровались.
      Ч Ты что же, Захар Иваныч, по святую воду с ведрами пришел? Люди но бутылочке взяли, а ты Ч ведрами?
      Ч Да нет... Я корове!..
      Ч А будет она пить отмывки эти?
      Захар Иванович усмехнулся, поставил ведра и сказал:
      ЧТетя Даша захворала. А дедок тот, что купался вчера, помер ночью. Должно, простыл в проруби-то...
      Ч Та-ак... Отправился, значит, прямым сообщением из купели иорданской в царство небесное. Без пересадки... Изуверы!Ч сказал Петрович.
      Захар Иванович, неопределенно хмыкнув, пошел с ведрами домой, а Петрович погрузился в свое любимое занятие. Узкая блесна его сверкнув в оконце проруби, ушла в таинственную глубину. Признанный мастер блеснения, Петрович действовал коротким удильником, как скрипач-виртуоз смычком. Он давал блесне самые разнообразные движения Ч она то плыла, сверкая и трепеща, как живая, то, повиснув, соблазнительно вздрагивала.
      Вдруг удильник клюнул, жилка натянулась, и рука рыболова почувствовала волнующую тяжесть. Преодолевая рывки рыбы и осторожно выбирая звенящую жилку, Петрович подтянул щуку , широко раскрывшую пасть, к лунке и, подцепив ее багориком, вывалил на занастелый снег. Щука тотчас сомкнула челюсти и забилась, разбрызгивая бисеринки крови, которые, обрастая снегом, катились розовым жемчугом.
лХороша рыбка! Кило на пять,Ч сказал про себя довольный слесарь и победно оглянулся кругом. Но вблизи не было завистливых свидетелей. Только две женщины с ведрами спускались к реке. Они-то и разнесли с непостижимой быстротой весть о щуке, значительно преувеличив ее размеры.
      Ч Аграмадную щуку слесарь выволок из-под святого креста! Во какую! С коромысло! Вот провалиться на энтом месте!
      Когда через час эта новость дошла до батюшки, он крякнул с досады, пропустил еще одну похмельную рюмку и послал за диакономЧотцом Серафимом. Диакон был человеком недальнего ума, рослый, ширококостный и громогласный, исключенный в свое время из духовной семинарии за громкое поведение и тихие успехи. Неизвестно, какие инструкции получил от батюшки диакон, но вскоре он уже размашисто шагал к реке, высоко поднимая ноги и откинув назад голову с выставленной вперед бородой. Увидев у креста закровяневший снег, диакон неодобрительно покачал головой и замаршировал к Петровичу, который блеснил уже на середине ямы, став на одно колено.
      ЧЗдравствуйте... Ч прогудел диакон над слесарем и вдруг осекся, встретив взгляд Петровича, который, чуть тронув шапку, выжидательно помолчал, потом повел в сторону отца Серафима хрящеватым носом и уловил запах ладана, водочного перегара и еще какой-то затхлый запах, свойственный неопрятным пожилым людям.
      Ч Иорданская купель трудами прихожан церковных устроена,Ч сказал, наконец, диакон,Ч посему и щука, из оной извлеченная, подлежит возврату причту в лице священника...ЧИ, помолчав, язвительно добавил: Ч В свои лунки не допускаете, а сами в купели верующих шарите!
      Ч На этот счет,Ч ответил слесарь, - в священном писании, сам батюшка говорил, есть руководящее указание: лрука дающего не оскудеет. Не оскудеет значит, и наша купель щуками. Пусть батюшка идет блеснить...
      Ч Недужен отец Феоктист,Ч гудел диакон.ЧРыбки захотел вот. На рынке же одно мясо... А щука сия,Ч диакон указал рукавицей на щучий хвост, торчавший из сумки, из иордани священной и сами, значит, освящена Ч была бы весьма приемлема, как дар благовременный.
      Ч Что ты, отец, тут мне долдонишь! Ч слесарь встал на ноги и уперся в диакона взглядом темных глаз, будто толкнул его в грудь.Ч Ведь щука эта святая мне богом послана! Ч голос слесаря звучал убедительно, казалось, он сам верил в то, что говорил. Ч Как же я могу волю божью нарушить и щуку отдать? Никак это невозможно!
      Здесь отец Серафим, видя провал своей миссии, выразился весьма изысканно, но отнюдь не божественно. С веселым удивлением взглянул на него старый слесарь.
      Ч Это из какого же Златоуста?Чосведомился он. Диакон не ответил. Он гневно зашагал к берегу, маша черными крыльями широких рукавов.
      Ч Вот дуролом! Фельдфебель, право фельдфебель! Ч ворчал слесарь, глядя ему вслед и забывая дергать блесну, которая теперь неподвижно блестела у дна. Небольшой судак, давно следивший за блесной, счел этот момент удобным для атаки. Рука Петровича вдруг ощутила толчок. Условный рефлекс, выработанный годами блеснения, мгновенно сработал, последовала механическая подсечка. И тут только до сознания слесаря дошло, что на крючке сидит рыба. Через минуту был выброшен на снег белесый судачок. Он сердито наершил колючий спинной гребень, оттопырил плавники и жаберные крышки, всем своим видом выражая крайнюю степень неудовольствия.
      На другой день была сильная оттепель, и потому, должно быть, заломило поясницу у Егоровны Ч дальней родственницы Петровича. После смерти его жены она вела его несложное хозяйство. Расхворавшаяся старуха послала соседку за батюшкой: шел бы служить молебен о здравии.
      Войдя вслед за отцом Феоктистом в дом Петровича, диакон опасливо спросил:
      Ч Скоро вернется хозяин?
      Ч Не... Сверхурочная у него.
      Ч А это что же?Ч полюбопытствовал батюшка, указывая на стопку голубоватых листков, лежащих на столе; на верхнем было напечатано: лЗащитим водоемы от хищнической ловли сетями!
      ЧПетрович - опчественный... этот... инспектор. Принесли расклеить.
      После молебна не встававшая с лежанки Егоровна заявила:
      Ч Денег у меня нету. Возьмите уж, пожалуйста, щуку... Там, в кладовочке ...
      Отец Серафим, снимая с крюка щуку, увидел рядом на полке; бутылочку с какой-то надписью на бумажной наклейке. Прочтя надпись, диакон, озорно ухмыляясь, засунул бутылочку через раскрытую пасть в широкое горло оттаявшей рыбы.
      лВот удивится попадья, когда разрежет щуку,Ч подумал он. Предусмотрительный батюшка вынул из своего бездонного кармана туго скатанный бязевый мешок размером без малого с тюфяк, и диакон осторожно опустил в него рыбу.
      Вечером, придя домой и узнав о судьбе щуки, Петрович очень рассердился.
      - Как?! Звать попов в мой дом, да еще отдать им такую щуку? Да ты что?.. Два года назад привез тебя из хутора, с тех пор перевоспитываю и никак перевоспитать не могу! Не могу выбить религиозную дурь из твоей головы!
      В дверь просунул голову рабочий водокачки и что-то негромко, и коротко сказал Петровичу. Слесарь, схватив шапку и стеганку, опрометью выскочил на улицу.
Тем же вечером, свершая другие требы, отцы духовные столкнулись на улице с запыхавшимся церковным старостой
      Ч Данилыч тянет у водокачки...Ч прерывисто зашептал староста.Ч Зачал от иордани приволочку, поганец, запустил - прямо в купель...
     Батюшка с диаконом, с утра не заходившие домой и все еще таскавшие с собой злополучную щуку, поспешили к реке. Сквозь разрывы тумана, который гнал над рекой поднявшийся ветер, они увидели на льду кучку людей. Отцы ускорили шаг и скоро подошли к ватажке браконьеров, уже начавших выбирать крылья невода. Рядом стояла запряженная в розвальни лошадь.
      Ч Вы что же, нехристи, в купель освященную невод сунули?Ч заорал батюшка.
      ЧПожалуйста, тише... Не в церкви...Чпрошептал Данилыч, грузный мужчина с круглым, заросшим седым войлоком лицом. - Рыбки дадим, только не шумите...
Диакон взялся перебирать крыло, выпутывая рыбу. Наколовшись на большого ерша, он тихо помянул черта. Из другого крыла быстро выбирал рыбу Данилыч, ловко действуя своими похожими на огурчики пальцами.
      Наконец вытянули на лед остро пахнувший тиной мелкоячейстый мешок мотниЧв нем трепыхался улов.
      Диакон своими растопыренными, как грабли, красными руками норовил рыбу покрупнее сунуть в подставленный батюшкой мешок. Отец Феоктист подгребал сапогом широких лещей. На мелкую рыбу браконьеры не обращали внимания и наступали на нее, с хрустом давя сапогами крошечных судачков и совсем юных подлещиков. Кровавая слизь пятнала утоптанный снег, заляпала отвернутые широкие рукава отца Серафима. Неловкий диакон, дуя на замерзшие руки, залепил чешуей даже бороду, к кончику которой пристали два рыбьих пузырька.
      Вдруг все рыбаки выпрямились и прислушались. Нарастал шум мотора, в тумане мелькнули желтые глаза фар. И пот две мутно-белые полосы света уперлись в кучку браконьеров. Подручные Данилыча дружно прыгнули в сани и, оставив своего вожака, нахлестывая лошадь, исчезли в клочковатой мгле. От машины бежали трое: госинспектор Рыбоохраны, милиционер и Петрович.
      Ч Ну как успехи? Ч иронически спросил инспектор, молодой еще человек в военной шинели с кобурой на поясе.
      Ч И отцы духовные тут?Чудивился Петрович.ЧТак-так... Друзья встречаются вновь...
      Ч Вы, гражданин диакон, с бреднем уже дважды были задержаны,Ч сказал инспектор, Ч Так мы живцов на перемет ловили!Чгорестно завопил диакон.
      Ч Три ведра рыбы у вас тогда отобрали,Ч вмешался Петрович,Ч из них половина Ч молодь ценных пород. А два перемета ваши по семьдесят три крючка вместо десяти дозволенных.
      Ч А вы, отец преподобный,Ч инспектор повернулся к батюшке,Чвесной вентерями перегородили протоку в Ольшаное озеро, закрыли рыбе путь к нерестилищам. Переметы промысловые ставили... Да и вы, гражданин Боталов,Ч инспектор посмотрел на Данилыча,Ч не первый раз попадаетесь с неводом. А еще подписку дали не ловить сетями! Ну, невод мы забираем и рыбу, конечно, тоже.
      ЧДавай грузи на машину! Ч тон румяного милиционера с решительными серыми глазами подчеркивал, что он видит здесь только нарушителей и церемониться с ними не намерен.
      Отец Серафим, подумав, что дело кончается конфискацией невода и рыбы, попросил госинспектора: Ч Вы щуку нашу, пожалуйста, отдайте. Она поймана не сетью. Это батюшкина щука. Можете вскрыть ее, она сама вам правильно все скажет.
      Оба инспектора хмуро и недоверчиво посмотрели на диакона. Милиционер, ощупав отвислый щучий живот, сказал:
      Ч Здесь что-то естьЧтвердое и круглое.
      лВ самом деле,Ч подумал Петрович,Чщука вроде моя, а живот у нее толще.
      Щука была вскрыта. Милиционер извлек из нее бутылочку со слегка поцарапанной бумажкой. На бумажке корявыми буквами было написано: лСвятая вода.
      Ч Вот! Ч оживился диакон.Ч Я же говорил! Это освященная щука!
      ЧДа, да! Это церковная щука...Чподдержал диакона батюшка, умильно и просительно улыбаясь.
      Ч Стойте!Чсказал Петрович. Бутылочка показалась ему знакомой. Он взял ее из рук милиционера, раскупорил, развернул бумажную пробку и при свете фар разгладил ее на коленях.
      Ч" Все борьбу с браконьерами!"Чпрочел он надпись, напечатанную на голубоватом листке,Ч Правильно говорит щука,Ч Петрович взглянул на оторопевшего диакона.
      Ч Откуда же этот лозунг попал в рыбий живот? Ч с улыбкой спросил госинспектор.
      В суровых глазах Петровича блеснули искорки смеха, но голос его был серьезен:
      Ч Лозунг исходит, по-видимому, от рыб. И рыбы, наконец, завопили. Лопнуло их терпение, чего нельзя сказать о некоторых административных лицах, равнодушно относящихся к браконьерству.
      Ч Прошу,Чсказал госинспектор, сделав гостеприимный жест в сторону машины.
      Погрузка тяжелого отца Феоктиста потребовала коллективных усилий. Петрович с милиционером тянули его в кузов, а диакон снизу оказывал им мощную поддержку, упершись обеими руками в батюшкин зад.
      Богатый улов был доставлен в милицию и оформлен протоколом, в результате чего местный бюджет пополнился одной тысячью штрафных рублей. Рыба снова попала в сеть, но уже торговую. лСвятую щуку вернули Петровичу. Потом был показательный суд над Данилычем. На суде общественный обвинитель просил отправить неисправимого браконьера куда-нибудь к океану, где в бескрайних просторах гражданин Боталов мог бы ботать своим боталом сколько ему угодно, загоняя в сети хоть китов и родственных ему, браконьеру, акул.
      Приговор? Его пока нет. Суд удалился на совещание. Судьи листают кодекс, ищут закон о злостных браконьерах и прочих осквернителях рек...
      Да облегчит их поиски Верховный Совет Союза!

печатается по изданию "Рыболов-Спортсмен", 1961